kabardinalena

Елена Борисовна (aka Елена Кабардина, aka Макошь) - доцент кафедры иностранных языков
Дипломатической Академии МИД РФ, диплом МГПИ им.Ленина (русская словесность),
диплом DLIELC Lackland AFB, TX, USA.

Член Международного Творческого Союза «Серебряный стрелец» и судья международного конкурса
«Серебряный стрелец».

Лауреат премии П.Вегина 2008г.

Одна из победителей конкурса «Серебро слова» на портале Рифма.ру 2006г.

Диплом от «Золотого пера Руси» за высокое художественное мастерство (2008г.)

2 место в конкурсе песенной поэзии (диплом и звание призёра от портала «Что хочет автор»
и Международного Союза писателей «Новый современник»)

Публикации:

«Бабий век» (сб-к стихов) (Уфа, 2004г.)

«Мартовская интуиция» (сб-к стихов) («Поверенный» 2006)

«Грёзы о волнорезе» (сб-к стихов) («Поверенный 2007)

«Над садом» (сб-к стихов) («Поверенный» 2008)

Публикации в журналах:

«Озарение» 2003, 2004, 2005,

«Окна» (Германия) 2005, 2006, 2007, 2008гг.,

«Транзит-Урал» 2005,

«Хохмодром. Лучшее» 2005,

«Многоточие» 2006,

«Серебро слова 2006 (сборник победителей конкурса «Серебро слова» - 2006),

«Новая антология поэзии «Земляки»» 2008,

«Маковец» 2008,

«Поэзия 21 век» 2008,

«Песни у людей разные» 2008,

<>«Серебряный стрелец» 2008, 2009, и др.

Сентябрьское

Как фибрами-чакрами, ветками в облако врос
сентябрьский дуб, зеленея листвою упрямо.
Мы облачно вместе, дубовополиственно врозь,
и пьяный глинтвейн сентября, упоительно пряный,
нам связки смягчает, и наши с тобой голоса,
свободны от хрипов, ночами нежнее и выше,
сливаются вместе, сплетаясь, летят к небесам,
где ветки и листья сентябрьский ветер колышет.

Когда слова...

когда слова пусты или темны
не отражают истинных мотивов
к иной воде и берегам иным
к морским волнам и лунным переливам
я выбираю долгий пыльный путь
и там зависнув чайкой над волною
я переговорю сама с собою
о том чего вернувшись не вернуть
о том чего вернувшись не простить
и не понять и не принять надолго
и отрясу их пух и прах с подола
зажав остатки гордости в горсти

Автору

Ты автор, значит – бог, тебе и глину в руки,
тебе и шило в бок, и лавры на чело,
ты автор, значит, мог слова лепить из муки
и под спагетти строк в нутро вливать мерло.

Ты автор, значит – чёрт в тебе сидит по праву,
прочнее, чем самшит, в расширенном зрачке.
Тебе предъявят счёт за льстивую отраву
и, если не стошнит, ты будешь на крючке.

Ты автор, значит – а) тебе и крест на плечи.
Ты автор, значит – б) тебе рога и хвост.
К тебе идут – читать, порочить и перечить
и на твоей трубе играть сонаты звёзд.

Ты автор, значит – Лель тебе в твои апрели,
Ярило над окном, а у плеча Макошь,
Усладу на постель и в сердце – менестреля.
Ты это всё потом оценишь и поймёшь...

Ветру

Любое слово
повернётся мне во зло, -
любая дума
повернётся мне во благо.
Я не скажу, кому ладья, кому весло,
кому из рук моих печаль осенних ягод.

Но чей-то мелкий бес панических атак,
что за моим плечом опять стоит незримо,
твердит, что дамская открытость уязвима
и служит поводом для слухов или врак,

что вслед за мной
из чёрных дыр
и тайных нор
ползут болотными ужами кривотолки,
и их напористо-уверенный мажор
мои рябины
перекрашивает в ёлки.

Осенний ветер мне насыпал на крыльцо
ошмётки листьев
и обрывки паутины.
Я обернусь:
пускай он дует мне в лицо,
в лицо,
в глаза,
в упрямый лоб мой,
а не в спину.

Яблочное

Ах, эти яблони надёжней тайных встреч,
а сад возвышенней романсов и элегий,
в нём дождь и лист переплелись в интимной неге,
стремясь любовь мою от засухи сберечь.

В ином саду идёт осенний сбор камней,
поёт пила, стучит топор, торопит время,
и только выспренные боги откровений
с листвой и щепками опять летят ко мне.

В ином саду подсчёт – по осени – цыплят,
в моём саду осенний сбор стихов и яблок,
и облака над ним плывут, как дирижабли,
и взгляды с листьями за ними вслед спешат.

Покой в ином саду, в моём саду тепло,
размыты краски, очертания нечётки,
и дождь рекой, и старый дом сосновой лодкой, -
и у крыльца уже не грабли, а весло.

Старокомодная цыганочка

и что мне вздумалось опять
искать в комодных ящиках?
свои секреты разбирать,
как зёрнышки, проращивать

и что хотела я найти?
(весеннее поветрие)
нашла дырявый палантин
и твой беретик фетровый

и письма, письма. До зари
читать, закрывшись в башенке.
он перстни крупные дарил
с агатами да яшмами,

насыпать мака в молоко
любил он, как мне помнится, -
осколки битых башмачков
звенят хрустально в комнате

а письма бабушки моей -
витиеватым почерком,
сидела, ангела белей,
над крестецкою строчкою

и думы вьются, как стежки,
от этой строчки крестецкой,
её неровные шажки
всё слышатся на лестнице

накинув старый палантин,
зашторю окна в комнате,
и что хотела я найти -
по полной мне припомнится

мне будут призраки шептать
про тайны несусветные -
одену пальцы я опять
в каменья самоцветные

Мужская молитва

Недостаток любви, как положено, возмещают

обещаньями, шалями, мыльными пузырями,
кружевными вуалями, дорогими вещами,
непрощаньем с разлюбленными козыряя.

Непрощеньем возлюбленных упиваясь ночами,
соловей, мол, не вовремя трепетное нащёлкал,
чур меня, мол, от этой, с печальными-то очами
и речами, текущими переливчатым шёлком.

Там – от господа (смилуйся), здесь от лесного беса,
и сама, как шишига, всё лесом-чертополохом,
ты же лох, а не бох, раз не чувствуешь ни бельмеса,
как без этакой чертополошной порою плохо.

Или чувствуешь? Видишь? Да только гоняешь тучи
то над лесом её, то над крышей моей, то выше,
что ж ты хочешь от нас, продолжая пытать и мучить?
Зарядить бы ружьё да и выстрела не услышать,

не увидеть, как в небо с испугу взметнутся стаи,
как, плеснув по воде, под корягу забьются рыбы,
и не знать, как две женщины жизнь без меня верстают,
уставая ворочать её ледяную глыбу.

К чёрту!

Мы с тобой не споём на два голоса,
не сыграем в четыре руки.
Будешь помнить медовые волосы
и браслеты с моей руки…
И кокетничать-тетатетничать
нам и не о чем, да и не за чем.
В волосах сединой отмечены
наши прошлые поперечины.
Поперечины, червоточины,
как расщелина, тьма кромешная.
Я узнаю тебя по почерку
ярлыков, на меня навешенных…